Свернув с Библиотеки Святого Марка на главную городскую площадь, которая странным образом раскинулась на окраине города, молодой паренек семнадцати лет очутился прямо на входе. Народу как всегда было более, чем достаточно, а уже в канун такого праздника как карнавал было не продохнуть. Впереди виднелся высокий шпиль собора Сан-Марко, а позади мирно протекал канал, по которому взад и вперед сновали маленькие и большие корабли, гондолы, катера и тому подобные машины. Все так банально: еще один день в бесцельных скитаниях по городу, кой уже успел раскрыть все свои тайные закоулочки, ну или по крайней мере так казалось мальчишке. Именно казалось, потому что ребенок считал место своего прибывания идеальным, восхитительным и непорочным, не представляя что на самом деле он в себе затаил. В своих неудачах он винил себя и только себя (ну и окружающих немножко ^__^). А неудач скажем так было не мало. К примеру проблема поступления в институт преследовала мальчишку довольно долгое время(она и сейчас есть). До переезда в Венецию, с учебой все было в порядке, но здесь... Пестрота и необычность города вскружили ребенку голову, мозг окончательно отключился, а когда спохватился, было уже поздно, поезд ушел. Вторым пунктом, который хотелось бы решить, была работа. Средства, получаемые от родителей имели свое неприятное свойство заканчиваться, испаряться в никуда, а жить на что-то надо было, да и прививать самостоятельность. Оставалось понять, на что способен Мамору (и способен ли вообще на что-то). Возможно это первый шаг к поиску подходящего дела.
Совершив несколько шагов в сторону главной башни, Хиро, по своему обыкновению, чуть не наступил на голубя. Стая его собратьев, включая и саму горе-птицу, взмыла в небо, сотрясая воздух своими серыми крыльями. Удивительно, как еще эти животные умудрялись в таких количествах перемещаться по площади среди множества людей, которые, как и юноша, их конечно же не замечали. Отсюда и многочисленное скопления трупиков со свернутыми головками, перебитыми крыльями, и что показалось наиболее эффектным: торчащими ребрышками. К ним не рисковали подойти даже бродячие собаки, и только глупые ребятишки, вооружившись палочками, бесстрашно тыкали безжизненные чучела, до тех пор, пока не получат хорошего подзатыльника. Когда же в кучках становилось слишком много жертв обстоятельств, их благополучно изымали и уносили в неизвестном направлении. На этот раз неуклюжему голубку повезло. Мамору, выругавшись на "грязную тварь", продолжил путь, пересекая площадь, оценивая лица прохожих, снующих туда-сюда, заглядываясь на небо, как всегда по-таинственному нависающее над площадью Сан-Марко, оно завораживало и притягивало...
Хм... Найти работу... Машинально прокручивал Хироши в голове, Но какую... Поняв всю тупость риторического вопроса, мальчик принялся делать предположения и жалкие попытки убедить самого себя в положительных или не очень сторонах каждого предположения. Работать в магазинчике - банально... А что еще остается. Устремив взгляд куда-то в даль, он вдруг вздрогнул и чуть не расхохотался во весь голос. Рисовать за деньги... Эта идея пришла слишком внезапно, чтобы обдумать ее основательно. Воодушевленный до предела, Мамору выхватил блокнот, по обыкновению находившийся всегда под рукой, подобно кинжалу, и в считанные секунды уже сидел на мостовой, облокотившись о кирпичную стену, делал зарисовки. Это конечно же было для него невпревой, однако сейчас желание "творить" оказалось чрезвычайно сильным.
В таком положении Хиро провел неопределенное количество времени...

Отредактировано Hiro (2009-07-09 14:34:37)

Собор Святого Марка

Он спокойно пошел вдоль площади, возвращаясь обратно и размышляя о том, как лучше пристроиться незаметной тенью к тому, кого указали в записке.
Денег было уже мало - деньги ему были уже нужны.
Донни усмехнулся, задание было и простым и сложным одновременно: найти патриция, имя которого он развеял по ветру, который, по мнению совета временного шага, возможно, занесет непредвиденное в этот город.
Конечно, это лишь догадки и лишь предосторожность, но как узнать, что именно он, и никто другой?
Задание усложнялось эпохой, дон сеньор - «загадка» должен был возникнуть совсем не из тех лет, когда жил Донни – а гораздо раннего времени. Он вздохнул, еще раз оглянулся на центр площади Сан-Марко, где верткий Арлекин раскручивая очередные акробатические этюды с Пульчинелло и Коломбиной, и нарочито пнул Бригелло под зад, что бы чуть искоса проследить за ним сквозь будто вросшую в его лицо черную обтекаемую маску повесы.
Увидев скользнувшие по нему глаза тайного агента - связного, сверкнувшие черными антрацитами по нему, браво кивнул и стремительно пошел к набережной ведущей его к мосту Академии.
Он пересек его, уже не вспоминая былое и не смотря на воды Гранд – канала, а прямиком прошел к отелю…. , как ныне назывался палаццо Stern. который ранее был совершенно не таким роскошным.

Отель Palazzo Stern - Съемный номер Донни

Отредактировано Domino (2009-07-27 23:00:06)

Начало игры.
Ступив на Венецианскую землю, Роберто сладостно предвкушал  развлечения и  туристические впечатления. Из вещей у него было лишь самое необходимое. Множество чемоданов мужчина не имел привычки возить с собой, так как не видел в этом необходимости. Прогуливаясь неспешно по улочкам Венеции неаполитанец  интересовался то у одного то у другого прохожего о гостинице. Путь привел от моста Риальто и через портики Новейших Прокураций, на площадь Сан-Марко.
Остановившись  в изумлении,Итальянец  рассмотрел изящество представшее перед ним. Колонны и  своды зданий, производили впечатление помпезности и старины, вымощенная площадь казалась будто огромным своеобразным музеем под небом. Сменяющие друг друга здания поражали то древним очарованием, то  новейшими архитектурными веяниями.
"Самая прекрасная гостиная Европы"
Юноша достал фотоаппарат и приготовился к съемке. Как вдруг , прямо с неба прилетел лист бумаги и закрыл пейзаж, налипнув на фотоаппарат. Мужчина зацепил листок пальцами. На нем был изображен прохожий в маске, рисунок казался невесомым и будто бы живым. Роберто улыбнулся.
Прекрасно.
Подумал он. Но тут его взгляд поймала перечеркнутая линия. Через весь холст.  Роберто удивленно поднял бровь.
Творение погибло, очень жаль.
Оставив лист в руке Итальянец прошел на площадь и  осмотрелся .Кругом, пестрыми пятнами суетились люди в масках  и  костюмах а так же спешащие куда-то горожане.
Будто на балу.
В слух произнес  неаполитанец и улыбнулся. Затем расставил руки в стороны и поднял голову вверх, легкую тунику потревожил ветерок ,и волосы шелохнулись от его касаний.
Роберто вдруг будто бы опомнился.
Гостиница…нужно узнать дорогу.
Венецианцы все проскальзывали мимо, как трудолюбивые муравьи  а люди под  масками не вызывали у мужчины особого доверия. Его внимание привлек юноша,  по нему было заметно, что он никуда не спешил, и Роберто решил поинтересоваться о местонахождении злосчастной гостиницы. Подойдя к юноше с лица. Молодой человек улыбнулся и мягко обратился к нему по-итальянски с неаполитанским акцентом.
Будте любезны, уважаемый, вы могли бы подсказать мне доргу к Отелью Palazzo Stern, я сбился с ног в ее поисках?
Оглядев мальчика Роберто заметил, что он довольно приятен на внешность, в его голове родилась непонятная симпатия, которую он ,пожалуй, сам объяснить себе не мог.

Роберто поймал оценивающий взор юноши и чуть улыбнулся.  Ему было не привыкать к столь бесцеремонным взглядам. В борделе, где он просуществовал всю свою юность , ему приходилось часто выдерживать взгляды разного рода
Мужчина мельком посмотрел на  гладь воды, которая тревожилась немного ударялась о небольшие суденышки, колыхаемая игривым ветерком. Затем на площадь, слегка подтопленную водой, тут же, его внимание привлекли  длинные доски, старательно устанавливаемые рабочими.
Столько воды…Будто здесь обитают водные создания..
Подумал неаполитанец, убирая, волосы с одной стороны за ухо.  Итальянцу казалось, что он будто утопает в  многовековой истории этого города. На мгновение, ему почудилось, что он сам становится экспонатом , учитывая интерес, новоиспеченного собеседника.
Площадь начала пустеть из за прибывающей воды, и махаон с облегчением  вздохнул. Он не любил кишащие людом  пространства. Гораздо более привлекательными Роберто казались тихие переулки и узкие улочки Венеции. Так сказать скрытая от посторонних глаз часть этого музейного города.
Довольная улыбка появилась на лице незнакомца и тут же исчезла. 
Хорошо, знает город,  это очень полезно.
Неаполитанец  предпочитал приятную компанию. А в тех случаях когда она была и полезна, собеседнику буквально не было цены . К тому же Роберто не любил путешествовать в одиночку. Поделиться впечатлением всегда многим более приятно , нежели остаться в испепеляющем сознание одиночестве без возможности поделиться пережитым.
Да я из Неаполя. Спокойно выговорил мужчина и подошел ближе к юноше.
Меня зовут Роберто. Представился  молодой человек и по привычке, оценил стоимость объекта. В родном Неаполе через его руки прошло множество подобного товара, но в этом ребенке , сутенер усмотрел нечто необычное. Парнишка  удивил его бледностью кожи, редкой для этих широт. Возможно , Роберто более всего привлек взгляд мальчика, который, светился и выдавал не понятную радость. Будто бы мужчина был ему родственник или некто в этом духе. Хищник еле сдержался, чтобы не ухмыльнуться.
Ты очень любезен мальчик. Как тебя зовут? Ты уверен, что знаешь дорогу? 
Как можно более мягким голосом произнес  распутник. В мысли итальянца закрались сомнения, как ребенок может так хорошо разбираться в путанных улочках этого загадочного места и не решил ли он заманить его в ловушку. Но потом успокоился, так как  управляющий родного борделя уверил, что местный преступный мир уже осведомлен о смене хозяина и вряд ли кто -либо решится причинить вред владельцу, столь популярного места.
В любом случае, навыки обращения с ножом у меня не отнять. Решил владелец борделя.
Ты не похож на итальянца.
Констатировал  Роберто.
Из окон часовни послышалась церковная литургия. Итальянец  немного нахмурился. Стаи голубей поднялись с крыш от внезапного звука.
Странно. Подумал махаон, Ведь литургии уже долгое время не проводятся. Звук слышался будто эхом.  Мужчина мотнул головой и решил, что ему показалось.  Он взял мальчика за руку.
Пойдем. Я устал с дороги, и хочу отдохнуть, по пути расскажешь мне про себя, а за это я накормлю тебя чем-нибудь вкусным . Роберто слегка улыбнулся.
Я ощущаю себя как в магазине… вдруг показалось проститутке, потому как окружающая обстановка к этому располагала площадь  немного поредевшая, но все же еще, пестрящая людьми ,многочисленными кафе и ресторанами была похожа на один супермаркет под небом.
Махаон кинул вожделенный взгляд на набережную, прилегавшую к площади и еле заметно вздохнул. С раннего детства его тянуло к воде он хотел забыть про все и насладиться пением волн, ударяющихся о каменистую поверхность, но дела насущные были превыше всего.-- Отель Palazzo Stern

[Начало]

Что же, let's play? По ночным улицам Венеции быстрым, едва не летящим шагом шел один из тех, у кого лучше не стоять на пути. Ветер развевал полы его одеяний: черно-безмолвных, крапленых тусклым кантом серебра - как ночь. Стены были на одно лицо. Вампир, ведомый безошибочным чутьем, игнорировал все и вся кроме единой, конечной цели. Имя ее было Асмодеус. Мальчик...его мальчик, так любящий дорогие, тяжелые старинные перстни; его мальчик - милый дьяволенок с повадками неоперившегося ангела; его мальчик - так сладко отдающийся ему с приходом ночи - он вернулся. Он был в Венеции, Лисандр не мог ошибаться. И...быть может, это было слишком безрассудно, слишком человечно, но Карерре неожиданно остро /словно жажду/ вдруг ощутил, как ему не хватало своего творения - все это время. До площади Сан-Марко было совсем близко. Ровно настолько, чтобы любовник священника мог ощутить Присутствие. Только тогда Лисандр сбавил шаг и, свернув в одну из улочек, ловким мановением руки выудил запасную вторую маску, особую, сделанную на заказ одним из лучших мастеров чужих ликов. Феерия. Вампир цепко, неощутимо-хищно улыбнулся, вдыхая ощутимый аромат его близости и, на сей раз уже легким, прогулочно-неторопливым и абсолютно спокойным шагом двинулся в сторону площади, зная, что его мальчик не упустит возможности спровоцировать встречу.

- Я? - выдохнуть в ответ, привставая на цыпочки, едва-едва касаясь шепотом его ушка: аккуратного, маленького, по-девичьи чувственного. Улыбка по бледным устам: ядовитой змейкой, той самой, пригретой на груди. Тонкие пальцы, перебором клавиш скользнувшие по плечам и спине вечно юного мальчика: заставляя вздрогнуть от столь знакомых и волнующих прикосновений. Наверное, со стороны эта встреча казалась неестественно странной: облаченного в белые одежды ангела обнимает из-за спины хрупкий, миниатюрный бес-ворон, лицо которой скрыто за безупречной безликости маской. Нопэрапон... Отпустить. Отступить на шаг, любуясь своим творением, дрогнувшим поворотом его головы, его гибкого, сильного тела, такого послушного и жаркого в постели. Его сладкий мальчик...тот же блеск в холодных его глазах: неизменность. Перстни, унизавшие тонкие, нежные пальцы. Изящество линий. Святой отец глухо мурлыкнул от удовольствия и легонечко прикусил губу, прекрасно зная, что просто очарователен, когда делает так. Да, маска скрывала лицо, но не меняла глаз.

Еще шаг назад, чуть в сторону от площади, в тот самый переулок, откуда долю минуты назад выскользнул тенью - к любящему его мальчику. Прислониться к стене спиной, замирая, ощущая мшистую прохладу стен, улыбаясь той опасно-раскованной улыбкой, которая всегда сводила Асмо с ума. Лисандр ни на миг не усомнился, что Творение последует за Демиургом: слишком алчным был тот, первый взгляд. Значит, он не забыл. Заначит вернулся...значит искал встречи... Циничный романтик двадцать первого века был бессовестно, эгоистично счастлив. Протянуть к нему узкую ладонь - чтобы успеть коснуться, останавливая в полушаге от своего тела. Не так быстро. Это ведь просто игра, не так ли? Прелюдия. Все должно быть безупречно...

...кончик вострого язычка скользит по бледным губам, на миг обнажая острые, цвета девственного снега, клычки. Бритвенно-опасные.

Он чертовски обаятелен, этот хрупкий мальчишка, беззаботно распятый у стены, провоцирующий мысли на жаркие безрассудства. Вдох. Выдох. Так нежно. Его мальчик снова рядом. На расстоянии чувства. Святой отец прикрывает глаза, скрывая головокружение: такое бывает иногда даже у Бессмертных - от переизбытка чувств. Ведь вампиры, осужденные на бездушье, но способные побороть эту свою чуму и выжить, не сгореть в лучах солнца страстей и эмоций - они ощущают все на октаву ярче, резче, как росчерк плети по венам. Отделиться от стены, шагнув насвтречу: так близко - можно услышать стук сердца. Только людям не слышно, как оно бьется. Доверчиво. Замереть в его объятьях, позволяя Асмо услышать его дыханье, почувствовать невесомый поцелуй в ключицу; сквозь сполох ткани. Таять. Да, его мальчику остается лишь таять, стараясь удержать себя на непослушных ногах: ведь в его объятьях - маленький, хрупкий мир. Его дыханье. Его жизнь. Его смерть. Его бессмертье.

Marionettenspieler дергает незримые ниточки, взмах ресниц обжигает взглядом. Прозвучавшее шепотом "да" на площади святого Марка стынет в воздухе. Провокация. Привстать на цыпочки, очаровательно-нежно касаясь поцелуем нижней губы своего мальчика. Невесомо. До боли ярко. Безупречное соло на струнах еще не раскрошеной в порох души.

...дыши.

Двое касаются друг друга в живой тишине подворотен - что может быть естественней в мире скрытых маской чувств, в самый разгар одной из ночей Венецианского Карнавала? Воздух пропитан чужими слабостями и желаниями, тени провоцируют отдаться во власть ощущений. Можно примерить любую маску - даже одну на двоих. Можно примерить любовь?... Его мальчик сжимает тонкие пальцы: где-то на его спине, заставляя прижаться ближе, страшась отпустить - держит страх, что пришедший - лишь тень, плод коварных иллюзий, сдвинувшейся часовой оси и больного воображения. Лисандр улыбается и касается губами его шеи: кинжально. Язычок проскальзывает по бледно-голубой жилке, той самой, которой одной из ночей коснулись клычки цвета девственного снега и...что бы ты успел прожить без меня? что бы я умел чувствовать - без тебя?.. Дыхание, совсем не нужное дыхание, имитирующее жизнь, тонко замирает: обжигающей изморозью на шее Асмо. Такой изящной, длинной шее - сербская сабля плачет по таким: в срединных восемнадцатых векаах и тогда, много ранее, во времена войн. Улыбка внушает уверенность: хрупкую, как масочный фарфор.

- Пойдем?.. - на выдохе, расплетая объятья, беря своего мальчика за руку, сплетая пальцы, тонко чувствующие холод-тепло старинных перстней. Рассмеяться тихо на блеск в его глазах, снова привстать на цыпочки, легонько целуя того в щеку: чертовски невинно, провокационно, пробуждая память и жаркие ночи в ней, терпкие, как выдержанная чувствами кровь. Не любовь, маленький? Не любовь?...

- Мой мальчик... - хриплый шепот, обжигающий интонациями. Не любовь? Бросает в ночь смех росчерком, крепче смыкая пальцы на ладони Асмодея: он такой милый, такой нерешительно-робкий как в те, первые ночи. Прелес-сть! Так вышло: само собой, что вампир не мог себе позволить быть ведомым, когда повстречал юного синьора Росси - слишком стеснительным, тихим и невинно-девственным тот был. Разумеется после, окунувшись в мир ночных пороков и обретя бессмертие, Асмодеос стал куда как более раскрепощен, но не в отношениях со своим создателем. Рядом с хрупко-миниатюрным Лисандром Асмо терялся, кажется, даже, легонько краснел от смущения на каждую из провокаций и безумно жаждал дразнящего тепла: поцелуев, касаний, взглядов...

- ...к тебе. - прикусывая губу: многообещающе. Отблески фонарей на маске делали ее почти живой. Глаза вампира горели шальным безумием, сладким, жарким, пьтянящим - до дрожи в коленках. Асмодеос знал, что следует за этим взглядом - неизменно. Лис дернул мальчишку за руку, принуждая разменять шаг на бег, рассекая смехом дразняще-беззвездные небеса: прыжок - легко, словно на тротуар - на крыши, ближе к сияющей луне, по старой черепице, по разбитым стеклам и пороховому дыму феерверков - стрелой летя по беззвездью, едва касаясь гористой глади крыш, не позволяя Асмо хоть на миг отстать, слыша, как хлещет плащом безрассудный ветер.

Замереть, на крыше особняка. Встретиться с Созданным взглядом и мягко, невесомо и капельку хищно улыбнуться, подтягиваясь на цыпочки, упираясь узкими филлипинскими ладошками в грудь, касаясь губами губ: мой...

[Frutto Proibito - коридоры и лестницы]

-------Начало

Казалось бы – вот она, Венеция, предел мечтаний мелкого русского мальчугана Валерки Шишкова! Все то, что можно было так часто увидеть на картинках, все о чем только мог мечтать ребенок. Но сейчас, лавируя на площади Сан-Марко посреди веселой разряженной толпы, огибая несколько ошарашенных, будто малость пристукнутых по голове, но тем не менее с похвальным энтузиазмом снимающихся на венецианских фонах туристов, Вэл Райт чувствовал себя идиотом. Отчим напоследок подложил самую грандиозную свинью, рассчитав прибытие пасынка в город на сваях аккурат в разгар Венецианского карнавала. Учитывая то, что для акклиматизации Райту всегда нужно было время, и проходить она должна была отнюдь не в условиях пестрого, сумасшедшего разгула, царившего на улицах Венеции даже в ранние утренние часы – это витало в воздухе. А Валерий казался чужим на этих улицах, запруженных на одну половину ряженными, на другую – зеваками-туристами, увешанными камерами. Видимо, эту отчужденность от всеобщей атмосферы праздника ощущал не только он – даже на заполненной людьми площади Сан-Марко (и откуда их только столь много, утро же!) вокруг него была словно глухая зона – люди будто стремились отойти подальше от мрачного раздраженного подростка, не похожего ни на туриста, ни на местного, нелепого в своей обыкновенности на этом празднике нелепицы и абсурда.
Хоть маску себе купить, что ли… – немного раздраженно и устало подумал Валерий. Во время перелета трясло, свет был потушен – летели ночью, посему большинство пассажиров спали и видели сладкие сны, наполненные предвкушением карнавала. Рисовать в таких условиях не представлялось возможным. Спать в самолетах, ровно как и есть, Вэл не мог. Оставалось только сидеть со скрещенными руками весь полет и смотреть на мигающее табло прямо перед собой, удерживая тошноту. В общем, несложно догадаться, почему в то туманное, свежее венецианское утро наследник корпорации Райтов чувствовал себя как последняя тряпка, типа той, которой еще в России мать подтирала полы.
Из вещей при Вэле была лишь сумка – а в ней только плеер, карандаши и альбом. Все остальное люди отца забрали еще позавчера, перевезя уже в купленный специально для Райта дом. Все-таки безумно горько осознавать, что от тебя откупаются. Дом – пожалуйста. Венецианский университет – сколько угодно. Ви-ай-пи кредитка – кушай, Валерочка, не обляпайся. Только не мешай жить – молодой человек нервно дернулся, резким движением спугнув вальяжно гуляющего по мощеной площади голубя. На Валерия навалилось тяжелым грузом, небрежно кинутым на спину, осознание, что в этом мире он не нужен никому. Со всеми так называемыми «друзьями» парень порвал, мать на него забила уже давно, увязнув в мечтах о «прынце», собственно «прынцу» он не нужен был никогда. Ну что же. Это значит только одно – пора начинать новую жизнь. Пока и она не канет в пучину вод вместе с одним из прекраснейших городов на земле. – даже плохое настроение не мешало Райту наслаждаться прелестными утренней, словно бы умытой росой, Венеции. Недолго думая, юноша решил немного погулять по площади, пока не станет чересчур людно, а потом поехать осматривать дом и разбирать вещи.

Становилось теплее. Но с теплом отовсюду на площадь Святого Марка начали валить еще большие толпы людей – все, кто спал в ранние часы, окончательно проснулись и пошли на звуки карнавального веселья. Шум и гул нарастал, чувствительные к звукам уши Валерия страдали от какофонии мелодий, раздававшихся с различных концов площади, чьего-то пения и криков, да и просто нормального гула человеческих голосов. Голова на все это отозвалась вспышкой боли в висках. Да вдобавок Райт закапал себе глаза, в результате чего видел, как крот на свету. Вывод из ситуации Вэл сделал мгновенно – надо утекать от мест скопления народа в более тихие места, а желательно – домой. Теперь оставалась жуткая мелочь – нужно найти хотя бы приблизительное направление его местонахождения, а там можно, не торопясь, прогуливаться вдоль каналов, любоваться архитектурой, делать быстрые зарисовки и успокаивать головную боль…
Вэл позволил пестрой толпе оттеснить себя куда-то в край площади, где юноша, прислонившись к колонне, смог наконец-то достать немного помятую карту Венеции с живописным кофейным пятном, расплывшимся почти на пол-листа. «Черт…» – мрачно подумал про себя Вэл, разглядывая карту на просвет и пытаясь понять, насколько велики потери. Да, кофейный потоп смыл почти половину островов, а граница его находилась ровно на площади Сан-Марко. «Просто великолепно. И что мне теперь делать?» - Валерий резко поднял от карты голову заставив упавшие было на лицо пряди волос, проделав кратковременный полет, найти пристанище на плечах. Спрашивать кого-то из этой веселой карнавальной братии не хотелось, да и был ли в этом смысл? Однако какая-то часть сознания Райта ехидненько так вопрошала: «Конечно, в ночевке под открытым небом на Сан-Марко в разгар карнавала есть что-то романтичное и даже чарующее, но лучше бы тебе, Райт, перебороть свою пафосность и все-таки спросить дорогу» - с самим собой не поспоришь, к тому же ночевать на площади Вэлу и в самом деле не улыбалось. «Что же, попытка номер раз» - активно работая острыми локтями, Валерий вновь влился в толпу, перехватывая человеческие взгляды и пытаясь заговорить
– Простите…
- Прошу прощения, вы…
- Скажите, вы не знаете где находится…
- Извините, вы не подскажете… – само собой получилось так, что Райт шел «против течения», и люди в лучшем случае вежливо улыбались и мотали головой, не давая договорить, в худшем – отмахивались, продолжая свое шествие. Юноша снова почувствовал свою чуждость этой толпе, которая на время карнавала отреклась и отрешилась от повседневного бытия, забывая иные социальные роли и о том, что кроме вечного праздника существует еще и серая рутина. В глубине души Валерий даже завидовал им – у него не получалось погрузиться в это сумасшествие. И его это несколько огорчало.
Толпа тем временем поредела, наверное, Райт удалялся от центра площади. А парень все обводил и обводил идущих ему навстречу людей взглядом, размышляя, у кого бы спросить хотя бы примерное направление. И, как это бывает в дурных комедиях, углубившись в поиски указующего, Валерий совершенно не замечал, что творится у него под носом, налетев на какого-то меланхолично курящего парня. В нос пахнуло сигаретным дымом, Вэл наконец-то соблаговолил посмотреть прямо вперед, столкнувшись взглядом с незнакомцем, и несколько сконфуженно пробормотал:
– Ох, извините за мою неловкость – «Мишка косолапый по лесу идет…Да, начало венецианских приключений – само то. – Райт дико не любил когда все идет наперекосяк.

Отредактировано Val Right (2009-10-10 11:42:35)

Вэл даже не успел понять, что произошло – но спустя пару мгновений пришло осознание того, что обладателя ванильных сигарет ( а запах у дыма, ударившего в ноздри, был именно такой) он даже не задел. Преградой окончательному падению послужила рука незнакомца, которую тот почти мгновенно выставил вперед руку, и теперь ладонь парня упиралась в плес Вэла, пресекая дальнейшее движение по инерции. Сдерживали его твердо, словно будучи готовым оттолкнуть в любой момент – так показалось Райту. Вэл сконфузился еще больше, в голове отмечая необыкновенно быструю реакцию парня. Просто великолепно. Шикарное начало жизни в Венеции. Шикарный семнадцатый день рождения. И куда тебя опять понесло? – словно бы очнувшись от размышлений, стоящий с конфужено опущенной головой Вэл вскинул голову, пытаясь не только унюхать, но и все-таки увидеть, на кого он наткнулся. Удавалось это слабо, капли наконец-то подействовали, посему перед глазами все плыло еще сильнее, чем пока Райт пробирался через толпу, кроме того, Валерий был готов сгрызть всю коробку своих карандашей, если зрачки у него сейчас не были расширены как у последнего наркомана, почти полностью заполняя радужку. Ненавижу собственную беспомощность в такие моменты, ненавижу! – юноша стиснул зубы, стараясь хотя бы как-то сфокусировать взгляд на персоне напротив. Единственное, что ему удалось понять –  что у незнакомца темные волосы, предположительно черные или темно-русые, и что он довольно бледен – цветовые пятна загнивающий художник в Райте распознавал даже в таком состоянии. Все же остальное пропало в расплывчатой дымке, в которую превратился окружающий мир. Как слепой щенок, ей-богу. Сам себе противен.
- В следующий раз постарайся изредка смотреть туда, куда ты идёшь. – послышался голос человека, чье одиночество посмел нарушить Райт. Голос безразличный, но от него пахнуло холодом. Холод? Неужели я не единственный, кто находится на площади Сан-Марко в разгар карнавала, однако не идет за толпой, веселясь и кутя? Неужели кроме толпы здесь присутствует еще кто-то?..В любом случае, тем хуже для тебя. У меня ощущение, что вряд ли тебя, Седой, сейчас отпустят просто так, удовлетворившись твоим «извините». Не отпускают же до сих пор, хотя… А вдруг это какой-нибудь итальянский мафиози? Правый, ну и Чушь у тебя в голове, именно так, с большой буквы. Но все равно мне все это не нравится. – целый вихрь мыслей пролетел в голове Вэла, вызванный одной фразой. Тем не менее, нужно было дать ответ, что юноша не преминул сделать, глядя туда, где, по общечеловеческой логике, должны были быть глаза. Это акклиматизация так проходит что из-за капель глаза вообще видеть отказываются?!
– Всенепременно, в следующий раз постараюсь. У меня пока еще плохо получается, но я прилагаю все усилия. – Блин, Правый, ну кто тебя тянет за язык и заставляет нести всякий бред? – юноша нервно дернул плечом.

- Перестань корить себя за неосторожность, – у незнакомца не заняло много времени ответить на бред, который минуту назад нес Вэл. Юноша попытался улыбнуться, что получилось несколько кривовато. Как, оказывается, тяжело улыбаться в неизвестность… – недоуменно подумал он.
– Хорошо. – произнес он, - Просто это не слишком вежливо – я так бесцеремонно вторгся в ваше личное пространство… – мимоходом Валерий заметил, что в состоянии «фобия нового места» он становится еще и патологически вежливым. В чужом городе, среди незнакомых людей он всегда чувствовал себя не очень комфортно, а в ситуациях, подобной этой – тем более. Что-то словно давило сверху, мешая быть обычным нагловатым раскованным Вэлом, коим парень всегда был. Посему и хотелось Валерию забиться в какую-нибудь норку и пересидеть свою фобию, и плевать, что праздник – свой день рождения уже давно не вызывал у Райта особого восторга. Хотя в семнадцать лет было о чем задуматься. Хотя, впрочем, мне еще не семнадцать. Мать рассказывала, я родился днем, кажется в два. Хотя нет, в час. Интересно, сколько сейчас времени? Хотя неважно, если я сегодня доберусь до дома, посмотрю, отмечу мысленно, что мне теперь семнадцать и пойду разбирать вещи.
Валерий даже и не сразу заметил, что сдерживающая рука исчезла с пресса, и он в принципе может, пробормотав что-нибудь, развернуться и скрыться среди людских тел, ведомый толпой, что скорее всего, не вызвало бы никакой реакции у парня напротив. Но неведомо почему он остался на месте, словно приросший к мостовой, да и куда ему было идти в той каше, что стояла перед глазами? Поэтому Вэл стоял и кивал на все, что спрашивал у него человек напротив. Кажется, он про помощь, так что Райт был уверен, что он не подписывался под работорговлю или продажу наркотиков. А помощь бы ему действительно не помешала, причем, если до этого юношу интересовало только направление, в котором ему следует идти до квартиры, то теперь Валерий нуждался еще и в относительной транспортировке до оной. Задумавшись, Вэл начал накручивать волосы на указательный палец, обдумывая, как же ему лучше поступить.
– Ты где живешь? – голос незнакомца был почти неслышен в веселом гомоне площади, но Валерий каким-то чудом уловил вопрос. Эм..Он читает мысли? Как бы то ни было, надо отвечать…
– Недалеко от Венецианского Университета… – Валерий попытался приблизительно описать местонахождение особняка, в котором находилась его квартира. При том, что он был в квартире всего один раз и это было несколько месяцев назад, местонахождение это становилось весьма и весьма приблизительным. – …В общем где-то примерно так. Но я совершенно не знаю как туда добраться. – закончил описание Валерий. Надеюсь, он местный, и знает где это.

Как ни странно, поняв, что бить ногами и тащить в полицию за подозрительный вид его никто не собирается, а наоборот, возможно, даже помогут добраться до дома. Вэлу заметно полегчало. Кажется, расшатанное турбулентностью душевное равновесие вернулось на место и прочно заняло подобающее место в голове. На смену нервам и раздражению пришел нескольго благостный, навевающий растаманством апатичный пофигизм. В кармане нежно завибрировал мобильник - напоминалка. Вэл сдунул со лба пряди волос и наконец-то осознал, что ему теперь семнадцать. К этому, впрочем, он тоже отнесся довольно спокойно. Ну семнадцать и семнадцать. Смешная какая-то цифра, ни рыба ни мясо. Нет, капли сегодня определенно действуют не так как надо. И вообще, Валерий, вы какой-то неправильный семнадцатилетний юнец. Где наивная вера в чудо? В каком кармане лежат розовые очки?  Где юношеский максимализм? Где ощущение непонятности себя миром? - иронизировал Вэл. Хотя то, что творилось с парнем еще пару минут назад, заставляли усомниться в заданных самому себе риторических вопросах. Мда..Интересно, что он о тебе сейчас вообще думает? Свалился тут, понимаешь ли, на голову,дерганый слепой невротик... - заверениям собеседника Райт не то что бы поверил, просто принял, снабдив это кивком головой и попыткой улыбнуться в никуда. Хм...Раньше через полчаса уже можно было почти все видеть, за исключением близких объектов...Надеюсь, хотя бы на это ничего не повлияет. - все-таки не видеть ничего, кроме расплывчатых пятен, было малоприятно и малопривычно. В такие моменты Правый все же предпочитал отсиживаться дома, надев большие наушники и погруаясь в себя и музыку, но никак не бродить по переполненным людьми улицами туристического города. И вообще, чем думать о всякой ерунде, попытался бы лучше вспомнить получше место, где находится твоя квартира. Помню, что особняк, который разбил на отдельные съемные квартиры последний владелец, для сдачи...потом появилась возможность их приватизировать...Нет, это не то, это никак не поможет. Хм..витражные окна, выходящие на балкончик..тоже не то, мало ли таких...Хм..Думай, Валерий, думай, хотя...Погодите ка! С балкона пусть немного, но видно Университет по правую сторону...Там еще рядом какое-то то ли палаццо, то ли еще чего. То есть...
- Я тут еще вспомнил, если это поможет, - подал голос Вэл, - Дом находится к западу от Университета. С балкона справа его немного видно, а балкон у меня выходит на север. - Надесюь, это хоть немного сузит поиски.
Тем временем незнакомец явно решил не терять времени и не ждать, пока их собьет очередная волна туристов, хлынувшая поближе к собору. Валерий почувствовал, как его осторожно взяли за локоть, уводя из гущи толпы. Идти было тяжело - хотя направление задавали, было страшно идти, не зная, в каком направлении ты идешь и на что ты наступаешь. Страшно рефлекторно пробовать ногой землю, прежде чем ступать полной стопой - мало ли, что может там оказаться. Страшно оказаться в роли немощного слепого человека. Но приходилось, сжав зубы, терпеть и стараться, чтобы было не так сильно заметно со стороны, насколько тяжело дается каждый шаг в неизвестность, чтобы походка казалась более-менее уверенной и независимой - насколько это хорошо получалось, Валерий не брался судить.
Скажи, тебе не страшно идти неизвестно с кем, даже не подразумевая о его намерениях? - вопрос заставил Вэла немного задуматься. До этого момента он, честно говоря, не допускал даже мысли о том, что может что-то случиться, в конце концовв, уже случилось то, что он совершенно беспомощно стоял на Сан-Сарко, не знаю, куда податься.
- А у Вас есть какие-то намерения? - улыбнулся лишь кончиками губ Вэл. Узнал о себе две новых вещи - тяжело улыбаться, не видя лица собеседника, и невозможно называть его на "ты". Посему, пока не смогу увидеть лицо своего, скажем так, благодетеля, пусть будет "вы". - В любом случае, наверное, не боюсь. Сам не знаю почему. - Потому что ты уже давно предпочитаешься плыть по течению, решив, что все заранее предопределено. Пора завязывать с пустым фатализмом.